Утро в отеле.
Журналы потёрты.
Пару стаканов
И женские шорты.
Веки опухли.
«Бычки» на тарелке.
Ноги не ходят,
Но ходят две стрелки…
Время туманно,
Невидимо вроде,
Но постоянно
Вперёд только ходит.
Ночка промчалась.
Дождливое утро.
Ты не осталась,
Моя камасутра, —
Шорты забыла
И сердце в стакане.
Ты не любила —
Ты билась в обмане.
Ритм дискотеки
Нас в безумии свёл…
Опухшие веки,
Мёртв рок’н’ролл.
Однажды в гости я пошёл
К соседу «посидеть» нормально
Его я дома не нашёл
Звонил я в дверь, кричал орально
Тогда пришлось идти гулять
Чтоб погулять неплохо тоже
Иду по улице — и глядь
Мне попадается прохожий
Ну познакомились, мужик
Мне душу изливал конкретно
Что видел, как он сам пожил
Другим пожить давал и это
Решили с ним мы в раз обмыть
Пошли в ларёк и там купили
И пили, пили, чтобы жить
И жили, чтобы снова пили
Но кончен вечер января
Мы не дошли до друга Гали
Друг Галя, ты прости бродяг
Нормально с Колей «постояли»
Шершавый шершень
Нанюхался пыльцы
И в день полуденный
Он видел сны
В цветке,
Пока другие самки
Работали,
Не покладая лапки
Сельский домик, в нем с утра
Теща возится с опарой;
Тесть в свинарнике пропал;
Слышу зов коровы чалой.
Там в сарае тяжко ей:
Ей сейчас ведро б водицы,
Ей свободы и полей,
Под ракитой веселиться.
Помнит Зорька как была
Молодой веселой телкой,
Чуть бодливой, грудь – стройна,
С рыжей шерсткой, жесткой челкой.
Время в озере стоит,
Ну а в жизни — пролетает.
Косари и сизари
В прятки на лугу играют.
Плачет Зоря всё сильней,
Сухость в горле, трепет в сердце,
Ей бы ведрышко харчей,
Ей бы силосом объесться.
Смотрит — тесть с ножом идет:
Нож наточенный, нагретый.
Он говядину в расход
Порешил пустить в котлеты.
И попятилась она,
И мотнула головенкой.
Для котлет ли рождена?
И зачем назвали Зорькой?..
Сколько в имени её
Поэтического счастья!
Но реальность отдаёт
В безнадежные объятья.