МИНИАТЮРЫ

Ещё пример. Ян. Кто он такой и с каких гор к нам скатился? Ян был не наших кровей, об его происхождении не мог говорить и он сам, тем паче окружающие, но именно окружающие решили для себя, что он из пруссаков.

За глаза его стали называть немцем, но мы-то, его ближнее окружение, знали, что он родился в Венгрии, в местечке Хайдусобосло. Иногда Ян указывал своё место рождения глухую деревушку близи Мошонмадьяровара, но это звучало крайне неправдоподобно.

Когда мы закончили ходить в детский сад и поступили экспромтом в университет, Ян (или Янко, как мы его ласково называли) был лучшим из нас: он успешно изъяснялся на четырнадцати языках, включая китайский и большеземельский говор тундрового наречия.

Женщины всегда были от него в восторге, они ходили за ним по пятам и ждали, что однажды он выберет кого-то из них. И вы знаете – он выбирал. Это был ещё тот выбиральщик! Сначала он дружил с Катей, потом через семь месяцев с Пашей (Паша – это девушка, взрослое имя её не Павлик, а Прасковья), спустя пять лет он явился к своим родителям с невестой из Бразилии – Виолой Хадченсон ла Сика.

Его ещё не старый родитель Яков строго посмотрел на сына и красноречиво промолчал. Мысленно он был против скоропостижной свадьбы, а матушка Ирина Беньяминовна (урождённая Беккер) в слезах кинулась в свои палаты оплакивать сына, который так рано решился на такой поступок. Парняге ведь было всего тридцать лет, а по традициям древних венгерских кланов Ян мог жениться не раньше пятидесяти лет, когда его созревание как мужчины войдёт в окончательную фазу.

Но Ян-рыжеус сообщил, что решение своё менять не намерен, к тому же Виола уже ждёт тройню и скоро они собираются укатить на ПМЖ в не то в Буэнос-Айрес, не то в Рио-де-Жанейро.

16.02.2014

Хью вышел на балкон. Во рту у него был кусок размахренной сигареты без фильтра, пальцы у Хью вечно желтого прокуренного цвета, но женщины его все равно любят, подлеца. Он ведь всегда не промах. Вечно околачивается в портах и в гавани знает всех – и все знают Хью.

Хью любит собак, у него есть любимица овчарка Матильда, она вечно за ним таскается по портам и гаваням. Поэтому сам Хью вечно излеплен свалявшимися грязной собачьей шерстью и какашками. Ну, вот он такой человек – что ж тут поделаешь! Имеет собственный стиль жизни и умудряется даже не работать, но вечно при деле, все рады подкинуть ему на стаканчик пару пенсов. И от женщин отбоя нет – от вечных портовых девок в красных юбках с грязными засаленными оборками.

Италия – страна контрастов. Там ты можешь встретить и чудные оливковые деревья прямо на улице, в полях – хранящие в спасительных плодах экстаз виноградники, сказочные карточные домики-кафешки, где досиживают свой век почтенные старики в соломенных хрустящих шляпах, — но также и грязных генуэзских контрабандистов, продажную любовь и брутальных мужчин-неополетанцев с примесью турецкой крови.

09.12.14

В каком году это было – не знаю, да и знать не хочу. Деревня наша, как помнится, разваливалась на глазах, молодёжь вся повыехала на заработки, и зверьё уже ощетинилось в ближних лесах, с надеждой высматривая в округе не только обленившегося зайца, но от старости заснувшегося старца, копающего свой огород.

Мне тогда было под восемьдесят, я носил окладистую бороду до плеч, тёр на тёрке морковку и молился на ночь. Звали меня Василием, жена давно ушла к молодому Игнатьеву, согрешила с ним, и уехала жить в город. Хорошо, что хоть детей к тому времени мы не нажили.

Прошло время, и в деревне осталось только трое: юродивый припадошный Максим, я и старец Макакий. Максиму было за тридцать, преимущественно постоянно он ползал на четвереньках, орал в голос псалмы и ел траву.

Старец же был настолько стар, что тело его иссохлось и одряблые члены свисали то тут, то там; ходил он пошатываясь, не мог закрыть рот, и я боялся, что однажды его унесёт ветром в какие-нибудь неизвестные края, где он умрёт на чужбине, тоскуя и плача, страдая и матерясь.

— Максимка, — часто обращался я к юродивому, — встань с колен и пойди, вспаши землю – хлеб посеем. Силища-то в тебе богатырская!
— Сила моя в правде, а правды на земле нет, посему я таскаюсь по панцирю ея, ползая и скуля как червь немощный! – обычно восклицал Максим, творя в воздухе крестное знамение.

— Ладно, гад, пойду морковь потру, – говорил я и уходил тереть. Должен же я был хоть что-нибудь есть, паки не издохнуть как пёс. Чем питался старец Макакий до сих пор остаётся неизвестным.

— Задумайтесь, господа! — важно произнёс кавалергард Осипов и отпил шампанского из оленьего рога, после того, как рассказал нам свою очередную поучительную историю. В тот вечер, насколько я припоминаю, мы все страшно упились и поэтому, мало кто задумывался о происходящем.

А на утро мы не досчитались двенадцать ящиков шампани, тридцать ящиков Шабли, двух кадетов и вдобавок нашли кавалергарда Осипова с простреленной в висок головой. В правой своей руке он держал трофейный мушкет, отнятый им ещё в битве при Бородино у одного пьяного француза, и которым он всегда гордился и лишь издали показывал своим друзьям, то есть нам, боясь, что мы, молодые и неопытные, случайно поцарапаем позолоченную рукоять при стрельбе по французам и другим немцам.

То, что мы не досчитались спиртного и дурацких кадетов – это ещё можно было понять, но мы никак не могли взять в толк, отчего же сей доблестный кавалергард, к тому же мудрый философ и по слухам страстный любовник, вдруг застрелился во цвете лет? Может, с женой поругался?..

Опохмелившись отнятой в полях у какого-то крестьянина водкой, мы пошли с повинной к государю, за что он нас и арестовал, упрятав в эту отвратительную и вонючую тюрьму с крысами и перебойным питанием, откуда я, ваш милостивый и покорный (или покойный?) слуга, и пишу.